Неточные совпадения
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном
конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой
борьбе с людьми или с судьбою…
— Ну, господи! У нас, в России! Ты пойми: ведь это значит —
конец спорам и дрязгам, каждый знает, что ему делать, куда идти. Там прямо сказано о необходимости политической
борьбы, о преемственной связи с народниками — понимаешь?
Между тем он учился, как и другие, как все, то есть до пятнадцати лет в пансионе; потом старики Обломовы, после долгой
борьбы, решились послать Илюшу в Москву, где он волей-неволей проследил курс наук до
конца.
Он к
концу дня приходил иногда домой измученный этой
борьбой и бывал счастлив, когда выходил победителем.
Она мучилась и задумывалась, как она выйдет из этого положения, и не видала никакой цели,
конца. Впереди был только страх его разочарования и вечной разлуки. Иногда приходило ей в голову открыть ему все, чтоб кончить разом и свою и его
борьбу, да дух захватывало, лишь только она задумает это. Ей было стыдно, больно.
Жестокая судьба государства есть в
конце концов судьба человека, его
борьба с хаотическими стихиями в себе и вокруг себя, с изначальным природным злом, восхождение человека к высшему и уже сверхгосударственному бытию.
Трудновата была
борьба на этот раз, но зато и сколько внутреннего удовольствия доставляла она ему, и это удовольствие не пройдет вместе с нею, а будет греть его грудь долго, до
конца жизни.
Я был бойцом по темпераменту, но свою
борьбу не доводил до
конца,
борьба сменялась жаждой философского созерцания.
Лишь в
конце 70-х годов, когда образовалась партия Народной Воли, социалистическое движение становится политическим и переходит к террористической
борьбе.
Но великодушная
борьба с беспорядком обыкновенно продолжалась недолго; генерал был тоже человек слишком «порывчатый», хотя и в своем роде; он обыкновенно не выносил покаянного и праздного житья в своем семействе и кончал бунтом; впадал в азарт, в котором сам, может быть, в те же самые минуты и упрекал себя, но выдержать не мог: ссорился, начинал говорить пышно и красноречиво, требовал безмерного и невозможного к себе почтения и в
конце концов исчезал из дому, иногда даже на долгое время.
Происшествие с Самойлом Евтихычем минут на десять приостановило
борьбу, но потом она пошла своим чередом. На круг вышел Терешка-казак. Это появление в кругу мочеганина вызвало сначала смех, но Никитич цыкнул на особенно задорных, — он теперь отстаивал своих ключевлян, без различия
концов. Впрочем, Терешке пришлось не долго покрасоваться на кругу, и он свалился под второго борца.
Борьбу начинали по исстари заведенному обычаю малыши, за ними выступали подростки, а большие мужики подходили уже к
концу, когда решался на целый год горячий вопрос, кто «унесет круг» — ключевляне или самосадские.
С самого начала, говоря откровенно, я не смел надеяться на полное выздоровление, просил бога, чтобы он подкрепил страдалицу в
борьбе с тяжкою болезнию. Она приготовилась к перевалу, хотя несознательно встретила этот переход: всякая болезнь имеет своего рода
конец.
Чувствуется, что здесь
конец всему, что здесь не может быть ни протеста, ни
борьбы, что здесь царство агонии, но агонии молчаливой, без хрипения, без стонов…
Но уже давно известно, что всюду, где большое количество людей долго занято одним и тем же делом, где интересы общие, где все разговоры уже переговорены, где
конец занимательности и начало равнодушной скуки, как, например, на кораблях в кругосветном рейсе, в полках, в монастырях, в тюрьмах, в дальних экспедициях и так далее, и так далее, — там, увы, неизбежно заводится самый отвратительный грибок — сплетня,
борьба с которым необычайно трудна и даже невозможна.
Поручик в эти минуты совершенно забыл, в каких отношениях находился Аггей Никитич с аптекарем; но сей последний, получив такое приглашение, первоначально впал в некоторое размышление и в довольно сильную
борьбу с самим собою, но в
конце концов гуманный масон восторжествовал в нем над оскорбленным мужем.
Исполнив все это, Феденька громко возопил: сатана! покажись! Но, как это и предвидел Пустынник, сатана явиться не посмел. Обряд был кончен; оставалось только возвратиться в Навозный; но тут сюрпризом приехала Иоанна д’Арк во главе целой кавалькады дам. Привезли корзины с провизией и вином, послали в город за музыкой, и покаянный день кончился премиленьким пикником, под
конец которого дамы поднесли Феденьке белое атласное знамя с вышитыми на нем словами:
БОРЬБА.
Это была страшная и захватывающая картина. Человеческий труд кипел здесь, как огромный, сложный и точный механизм. Тысячи людей — инженеров, каменщиков, механиков, плотников, слесарей, землекопов, столяров и кузнецов — собрались сюда с разных
концов земли, чтобы, повинуясь железному закону
борьбы за существование, отдать свои силы, здоровье, ум и энергию за один только шаг вперед промышленного прогресса.
А куряне славные —
Витязи исправные:
Родились под трубами,
Росли под шеломами,
Выросли как воины,
С
конца копья вскормлены.
Все пути им ведомы,
Все яруги знаемы,
Луки их натянуты,
Колчаны отворены,
Сабли их наточены,
Шеломы позолочены.
Сами скачут по полю волками
И, всегда готовые к
борьбе,
Добывают острыми мечами
Князю — славы, почестей — себе...
— Для него жизнь —
борьба за расширение знаний,
борьба за подчинение таинственных энергий природы человеческой воле, все люди должны быть равносильно вооружены для этой
борьбы, в
конце которой нас ожидает свобода и торжество разума — самой могучей из всех сил и единственной силы мира, сознательно действующей. А для нее жизнь была мучительным приношением человека в жертву неведомому, подчинением разума той воле, законы и цели которой знает только священник.
Он почувствовал, что не отвлеченные верования, а жизненные факты управляют человеком, что не образ мыслей, не принципы, а натура нужна для образования и проявления крепкого характера, и он умел создать такое лицо, которое служит представителем великой народной идеи, не нося великих идей ни на языке, ни в голове, самоотверженно идет до
конца в неровной
борьбе и гибнет, вовсе не обрекая себя на высокое самоотвержение.
На днях я издали завидел на улице известного вам Удава [См. «За рубежом». (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина)] и просто-напросто побоялся подойти к нему: до такой степени он нынче глядит сумрачно и в то же время уныло. Очевидно, в нем происходит
борьба, в которой попеременно то гнев берет верх, то скорбь. Но думаю, что в
конце концов скорбь, даже в этом недоступном для скорбей сердце, останется победительницею.
Особенно хитрых соображений тут не нужно было; нужна была гениальная решимость, непоколебимая твердость воли в
борьбе с препятствиями, неизменное намерение — вести дело до
конца.
Вникните в это положение, и вы должны будете сознаться, что оно поистине мрачно. Есть натуры очень строптивые и упорнолюбящие, в которые червь равнодушия заползает лишь после долгой
борьбы, но и те, в
конце концов, уступают. Капля точит камень.
Конечно, в эти трое суток напряженной, судорожной
борьбы со смертью было много сказано и сделано такого, о чем артель «Георгия Победоносца» не расскажет никому, ни за какие блага, до
конца дней своих!
Всякий шаг Чацкого, почти всякое слово в пьесе тесно связаны с игрой чувства его к Софье, раздраженного какою-то ложью в ее поступках, которую он и бьется разгадать до самого
конца. Весь ум его и все силы уходят в эту
борьбу: она и послужила мотивом, поводом к раздражениям, к тому «мильону терзаний», под влиянием которых он только и мог сыграть указанную ему Грибоедовым роль, роль гораздо большего, высшего значения, нежели неудачная любовь, словом, роль, для которой и родилась вся комедия.
Силу, смелость, ни перед чем не останавливающуюся решимость ощутил я в себе. Гордый уже достигнутым успехом, я смело решил идти до
конца.
Борьба — вот радость жизни.
И быстро на устах раба,
Как будто тайная
борьбаВ то время совершалась в нем,
Улыбка вспыхнула — потом
Он очи на небо возвел,
Вздохнул и смолк. «Ступай, Сокол! —
Махнув дрожащею рукой,
Сказал боярин, — в час иной
Расскажешь сказку до
концаПро оскорбленного отца...
Самый трудный для русского народа период приближается к
концу. Его ожидает страшная
борьба; к ней готовятся его враги.
Везде, на каждом шагу, приходится быть актером; особенно это необходимо потому, что болезнь излечивается не только лекарствами и назначениями, но и душою самого больного; его бодрая и верящая душа — громадная сила в
борьбе с болезнью, и нельзя достаточно высоко оценить эту силу; меня первое время удивляло, насколько успешнее оказывается мое лечение по отношению к постоянным моим пациентам, горячо верящим в меня и посылающим за мною с другого
конца города, чем по отношению к пациентам, обращающимся ко мне в первый раз; я видел в этом довольно комичную игру случая; постепенно только я убедился, что это вовсе не случайность, что мне, действительно, могучую поддержку оказывает завоеванная мною вера, удивительно поднимающая энергию больного и его окружающих.
В утешение же тем, кто посвящает свою жизнь и силы благородной и трудной
борьбе с заблуждениями какого бы то ни было рода, смело можно сказать, что хотя до появления истины заблуждение и будет делать свое дело, как совы и летучие мыши — ночью, но что скорее совы и летучие мыши запугают и загонят солнце туда, откуда оно взошло, чем прежнее заблуждение вытеснит познанную и отчетливо и до
конца высказанную истину и займет беспрепятственно ее свободное место.
Только стоит приписать себе какое-нибудь великое, исключительное дело, и нет
конца разочарованиям
борьбы, зависти, всяким страданиям; только приписал себе значение больше растения, приносящего плоды, и ты погиб.
Хозяйство, основанное на эгоизме, неизбежно страждет от дисгармонии и
борьбы, личной и групповой («классовой»), и нельзя до
конца гармонизировать этот хозяйственный эгоизм, введя его в берега «солидарности», о чем думают социалистические мыслители.
Подобно древним персам и дреговичскому учению, они признают два искони существующие безначальные и
конца не имеющие существа, доброе и злое, ведущие между собой нескончаемую
борьбу.
Но потом, в
конце романа, в мрачной и страшной картине падения человеческого духа, когда зло, овладев существом человека, парализует всякую силу сопротивления, всякую охоту
борьбы с мраком, падающим на душу и сознательно, излюбленно, со страстью отмщения принимаемым душою вместо света, — в этой картине — столько назидания для судьи человеческого, что, конечно, он воскликнет в страхе и недоумении: «Нет, не всегда мне отмщение, и не всегда Аз воздам», и не поставит бесчеловечно в вину мрачно павшему преступнику того, что он пренебрег указанным вековечно светом исхода и уже сознательно отверг его».
Активное же уготование
конца есть
борьба и может сопровождаться чувством победы.
Величайшая этическая проблема заключается в том, как «добро» сделать огненным, творческим, способным к активной духовной
борьбе, осоленным, как не допустить «добро» до пресности, скучности и в
конце концов пошлости.
Но
борьба против ада означает не прекращение
борьбы против зла, а доведение ее до
конца.
У Белинского в
конце 40-х годов в последний его период произошло бурное и страстное обращение к социальной действительности, но не для примирения, а для
борьбы.
Борьба за духовное царство всегда продолжается, будет продолжаться до
конца мира.
Но тот, кто обращен к Христу Грядущему и к последней
борьбе в
конце времен, так же человек будущего, а не прошлого, как и тот, кто обращен к грядущему антихристу и в последней
борьбе стал на его сторону.
Болезнь шла быстро, приближаясь к роковому
концу. Изможденное тело обессилело в
борьбе с надвигающеюся силою смерти, и лишь живой дух боролся до
конца, временно даже оставаясь победителем. Во время этих побед — коротких промежутков — Александр Васильевич, по-видимому, поправлялся, его поднимали с постели, сажали в большое кресло на колесах и возили по комнате.
Это раздвоение и поляризация человеческой природы, это трагическое движение, идущее в самую духовную глубину, в самые последние пласты, не связано ли у Достоевского с тем, что он призван был в
конце новой истории, у порога какой-то новой мировой эпохи раскрыть в человеке
борьбу начал Богочеловеческих и человекобожеских, Христовых и антихристовых, неведомую прежним эпохам, в которых зло являлось в более элементарной и простой форме?
И скоро мое движение вперед приобрело все черты долгого и однообразного сна, покорной и безнадежной
борьбы с неодолимым пространством; так, вероятно, грезят измученные оглохшие лошади к
концу далекого пути и те особенные люди, что ходят из
конца в
конец земли и тягучим ритмом своих шагов гасят сознание жизни.
Но Петр, объявив публично и торжественно государственными и своими личными неприятелями раскольников, вступив с ними в
борьбу не как с противниками господствующей церкви, но как с ревностными поборниками ненавистной ему старины, хотел смотреть расколу прямо в глаза и в
конце своего царствования употреблял все возможные для него способы и средства, чтобы наверное и как можно скорей узнать, с кем и с чем имеет он дело.
В
конце новой истории мы вновь видим перед собой расковавшийся мир языческого партикуляризма, внутри которого происходит смертельная
борьба и истребление.